Ревущая труба - Страница 19

– Правдиво говорил я тебе.

И затрубит Хеймдалль,Вздев рог;И ясень содрогнется.Мороза чудищаПоскачут в Ад

так, по крайней мере, говорит вельва. Это слова пророчицы.

– Не слишком ли дружелюбен Скрюмир к своим будущим врагам?

Тьяльви отрывисто хохотнул.

– Плохо ты знаешь Еку-Тора, потому так и говоришь. Пусть Скрюмир и велик, но на Рыжебородом его пояс силы. Он этого великана может на месте свернуть: круть, верть, и готово.

Ши вздохнул и попытался снова:

– Послушай, разве ты не заметил, что, когда Скрюмир натянул перчатку, мы тотчас же промокли до нитки?

– Ну, вообще-то припоминаю.

– Я считаю, что никакой гигантской перчатки не было. Это была иллюзия, волшебство. Нас хотели запугать. На самом деле мы спали под открытым небом и промокли, насквозь промокли. Здорово же нас околдовали. Мы совершенно не ощущали сырости, пока заклятье не сняли, и перчатка не исчезла.

– Возможно. И что же сие знаменует?

– Сне знаменует, что Скрюмир столкнулся с нами отнюдь неспроста. Все это было подстроено.

Простак озадаченно поскреб в голове.

– Сдается мне, друг мой Харальд, что волю ты дал беспочвенным фантазиям. – Он огляделся. – Эх, хотелось бы мне, чтоб Хеймдалль был сейчас с нами! Вот уж кто видит на сотни миль в темноте и слышит, как шерсть растет на спине у барана! Но только не могут они вместе – Златорогий и Дядюшка Лис. Из всех асов один Тор и может вытерпеть Локи.

Ши зябко передернул плечами.

– Слушай, дружище Харальд, – предложил Тьяльви, – как тебе, не слабо пробежаться – согреемся, а?

Вскоре Ши выяснил, что идея Тьяльви оказалась несколько шире, чем намерение пассивно трусить за колесницей.

– Дунем вон до того валуна, а потом обратно к повозке, – сказал он.

– Готов? Приготовились... пошел!

И прежде чем Ши, путаясь в мехах, успел сделать первые неловкие скачки, Тьяльви был уже на полпути к валуну. Из-под ног его летели мелкие камешки, плащ реял за спиной, точно стяг. Ши не покрыл еще и половины дистанции, когда Тьяльви уже пронесся мимо него обратно, ухмыляясь на бегу. Ши всегда считал себя неплохим бегуном, но разве потягаешься с эдаким лосем? Господи, да было ли хоть что-нибудь, в чем он мог сравниться со здешней публикой?

Тьяльви помог ему взобраться на колесницу.

– Получается у тебя получше, чем у большинства бегунов, друг Харальд, – бодрым голосом, в котором сквозило превосходство, заметил он. – Я-то думал, что смогу немного удивить тебя. Возможно, не слыхал ты, как бегает Тьяльви. Но, – понизил он голос, – ни в какие состязания с Дядюшкой Лисом не ввязывайся ни в коем случае. Он сначала заключает пари, а потом последнюю шкуру с тебя сдирает. Увидишь еще, погоди.

– Что он вообще из себя представляет? – спросил Ши. – Хеймдалль тут намекал, что, когда начнется заваруха, он переметнется в другой окоп.

Тьяльви пожал плечами.

– Хеймдалль – Дитя Гнева, и Локи он весьма недолюбливает. Я лично думаю, что Локи будет на нашей стороне. Он просто со странностями. В любой момент чего-нибудь от него жди – когда хорошего, а когда и плохого. И командовать собой никому не позволяет. О нем даже стих есть, знаешь, Локасенны:

И богам я скажу,И богов сыновьямО том, что на сердце легло:В целом мире нигде.Никому не даноМне волю свою навязать.

Эти слова послужили неплохим подтверждением того мнения, что сложилось уже у Ши относительно загадочного Дядюшки Лиса. Ему захотелось обсудить этот вопрос с Тьяльви поподробнее, но он вдруг обнаружил, что хотя и представляет себе смысл таких понятий, как «сверх-эго», «задержка созревания» и «садизм», но никак не может подобрать слова, чтобы выразить их. Так что если бы ему вздумалось завести в этом мире практику психоаналитика, пришлось бы, похоже, заново изобретать терминологию.

Он еще раз чихнул. Так и есть – простудился. Нос забился, глаза слезились. Холодало. Поднявшийся ледяной ветер тоже отнюдь не прибавлял хорошего настроения. Как и в прошлый раз, подкрепились они прямо на ходу.

Когда лужи стали покрываться тонким льдом и под колесами захрустело. Ши принялся все чаще дышать на варежки и хлопать себя по бокам, чем обратил на себя сострадательное внимание Тьяльви.

– Ужель и впрямь тебе холодно, друг мой Харальд? Это что – просто бодрящий морозец, а вот несколько лет назад, помню, такая суровая зимища была, что разведешь костер на улице – и пламя замерзает. Я тогда на куски его порубил. До конца зимы топили – хватило. Дядя мой Эйнар хорошо тогда торганул – продал несколько кусочков, соврал, будто янтарь...

Сказано это было с таким серьезным выражением лица, что Ши далеко не был уверен в желании Тьяльви поиздеваться. В этом мире такое вполне могло случиться.

Наконец ужасный день подошел к концу. Скрюмир вышагивал, задрав голову и озираясь, а потом махнул в сторону одного из холмов. Там на склоне что-то темнело.

– Глянь, братва, пещера, – позвал он. – Ну чо, заночуем?

Тор осмотрелся.

– Еще не так уж темно, чтобы привал делать нам.

В разговор встрял Локи.

– Истинно так, о Могущественный. Однако гложет меня опасение за ворлока нашего. Промерз до костей. Эдак придется нам скоро в хворост его упаковывать, а то замерзнет в ледышку и на кусочки рассыплется, хи-хи-хи!

– Де бесбокойдесь за бедя, – прогнусавил Ши. – Какие белочи.

Конечно, лучше было потерпеть – по крайней мере, не пришлось бы затаскивать этот чертов сундук чуть ли не на середину склона.

Но несмотря на свой статус мальчика на побегушках, тащить сундук в гору ему не пришлось. Когда колесницу припарковали у какого-то сугроба, Скрюмир схватил неподъемную кладь одной рукой и поволок к пещере.